Здравствуй, мама! Это письмо кроме тебя никому в руки попасть не должно. Особенно, пожалуйста, убереги мною написанное от бабули - ведь ты ее знаешь. Думаю, мы с тобою друг друга хорошо поняли, и ты не допустишь, чтобы бабуля трепала себе последнее здоровье - я очень переживаю за нее. Она еще будет нянькаться с моими и Анюткиными внуками... Я до сих пор не смирился с тем, что я служу рабом для блага мне ненавистных. Я просто больше жизни хочу работать во благо своих, поднимать семью, цену которой понял лишь здесь." (19 января 2002 г.). Это строки из письма домой 19-летнего Валерия Путинцева, служившего по призыву в в/ч № 40250 в г. Ужуре, районном центре Красноярского края. Его мама Светлана Валерьевна Путинцева, любимая бабуля, сестра Анютка, девушка Танюшка живут в Тюменской области. Вот только бабуле не придется "нянькаться" с его внуками...
Светлана Валерьевна растила сына одна. По "букету" своих заболеваний мальчик вполне мог бы вовсе не ходить в армию. В полуторагодовалом возрасте он перенес сотрясение мозга, у него был остеомиелит правой стопы, плохое зрение (дальнозоркость), он страдал перепадами артериального давления, а в 12 лет он три с половиной месяца лечился от туберкулеза. Но на свою беду этот несчастный очень хотел служить. Ему казалось, что армия сделает его "настоящим мужчиной". Может быть, ему хотелось восполнить таким образом что-то, чего ему не дал отсутствующий отец. Однако, его забота о семье, то, что бабушке он писал отдельные письма, чтобы ее не расстраивать, лучше всего характеризует его, как взрослого и ответственного человека.
"Учебку" он прошел в г. Переславле, после чего оказался в Ужуре, в части РВСН. И вот там-то все и началось. У него сразу украли форму, отобрали часы, все предметы туалета, даже записную книжку с его собственными стихами и стали вымогать деньги, то есть требовать, чтобы он просил денег в письмах домой. В этих письмах он не называл офицеров иначе, как "шакалами", считая (вряд ли без основания) их главными виновниками бардака в части. За те полгода, что он прослужил в этой части, из нее ушло 4 гроба.
В январе 2002 г. письма от него идут уже из неврологического отделения госпиталя в Ужуре, он умоляет мать как можно скорее оформить ему "вызов" домой. Светлана Валерьевна дозвонилась до части. "Что случилось?" - спросила она и получила ответ командира: "Идет привыкание к армии".
Валеру выписали из госпиталя и перевели в другую часть, № 39982, "узел связи". 9 февраля он самовольно покинул ее. Через пару дней его нашли в 20 километрах от части и дали 10 суток гауптвахты. 21 февраля он должен был выйти оттуда. 13 февраля мать получила сразу три письма с просьбами о помощи, тех, из госпиталя, сразу же купила билет до Ужура, расчитывая быть там 21 числа. Да на беду снова позвонила командиру части подполковнику Ю. И. Бутову и прямо спросила по телефону, что там, в этой части, делается, сослалась на полученные от сына письма, сказала, что привезет их ксерокопии и будет во всем разбираться на месте. Тогда же, по телефону, командир части "успокоил" ее, что он умеет бить так, чтобы не оставлять следов побоев... Таким образом, у отца-командира было время, чтобы выбить из пойманного беглеца содержание его писем к матери. Он преуспел в этом. Уже 16 сам позвонил матери Валеры и рассказал, что ее сын с гауптвахты попросился к врачу, а когда его вели под конвоем из медсанчасти, якобы, оттолкнул конвойного и побежал, крикнув: "А вот теперь я посмотрю, как ты будешь стрелять мне в спину!" Конвойный тяжело ранил его. Раненый потерял много крови.
Мать выехала в Ужур в тот же день. Через два дня, 18 февраля, два офицера сняли ее с поезда в г. Ачинске и отправили в Красноярск, куда в краевую больницу вертолетом был доставлен Валера. Врач объяснила матери, что органы раненого долго были без крови, и вот теперь, когда ему перелили кровь, началось ее отторжение. А само ранение оказалось тяжелейшим огнестрельным ранением органов малого таза, с повреждением его костей (важнейшего кроветворного органа), мочевого пузыря, мочеточников и бедренной артерии (магистрального кровеносного сосуда).
Одна, в чужом городе, мать не знала, куда кинуться, где взять кровь для переливаний, нужно было много крови. Звонила в часть, телефонистки не соединяли ее с командиром, поскольку им было приказано блокировать ее звонки. Бабушка из Тюменской области дозвонилась до замполита части Лютова. Тот отчитал ее, как школьницу, и дал понять, что в в/ч нет лишней крови... Врачи не показывали матери сына в больнице. Однажды она увидела, как его везут на каталке по коридору. На бледном лице его выделялись синяки примерно недельной давности, то есть, времен гауптвахты. (Видимо, не все в части умели бить так, как командир.) Она попросила медиков засвидетельствовать эти синяки и выдать ей документ. На нее закричали: "Да что вы говорите, мама? Ведь он умирает, а вы о каких-то синяках!..." Затем у девятнадцатилетнего мальчика последовательно отказали почки, потом легкие, потом начался отек головного мозга, потом еще некоторое время билось одно только молодое, сильное сердце. 27 февраля остановилось и оно...
Все документы врачи отдали не матери, а сопровождающему тело офицеру. В справке о смерти написали, что причина смерти не установлена... Уже в день похорон в Тюменской области за час до выноса тела, Путинцевым позвонил тот самый замполит Лютов. Видимо, хотел приличия соблюсти, что-то вроде соболезнований выразить, а мать возьми да спроси, кто ответит за смерть ее сына. Обиделся замполит, сказал, что и она, и ее сын - люди неблагодарные, что он столько времени ему уделил, а Путинцев так его подставил, что пришлось безоружного на территории части застрелить...
В одном из Валериных писем были и такие строки: "Я не очень рассчитывал на их "офицерскую" помощь. Они способны лишь на несправедливые унижения, и то, что когда к ним поворачиваешься лицом, то в ответ видишь большую зажранную задницу!"
Развитие истории:
